Цифровой, или Brevis est - Страница 90

Он понял, что рядом кто-то есть. Такой же большой и свободный. Он хочет, чтобы Арсен вернулся.

Ему страшно не хотелось возвращаться. Он съежился, сделавшись совсем маленьким, и тучей завис перед огромной панелью светящихся окон. Он смотрел на людей: тысячи, миллионы лиц. Он видел их всех одновременно: сквозь мониторы компьютеров. Сквозь мониторчики мобилок. Сквозь окошки ай-подов, бесконечных игровых и рабочих устройств, всего, что подключено к Сети. Это были люди, и его маленькой человеческой части захотелось с ними поиграть.

Но тот, что был рядом, дал понять, что надо возвращаться.

И Арсен переключил себя, как тумблер.

* * *

– Чем опасна частая смена носителей, надо объяснять?

– Надо.

– Разрушаются привычные связи. Ты отвыкаешь чувствовать себя человеком. Как после долгого лежания люди заново учатся ходить – так после частой смены носителей тебе придется напоминать, как совершать глотательное движение. Поэтому запомни сразу, Ихтиандр: полдня в воде, полдня на воздухе.

– Почему «Ихтиандр»?

– Почему ты не читаешь ничего? В твоем-то возрасте…

– Я читал, – Арсен оскорбился. – Я не понимаю другого. Вот это – твой мир?

– Мой инструмент.

– Какого лешего тебе, с таким инструментом, нужны мы?

Арсен на секунду прикрыл глаза. На долю секунды.

– Вопрос понял, – Максим кивнул. – Объясняю: любая рукотворная программа проигрывает специально подготовленному человеку.

«Правда».

– Вот как робот еще долго – всегда – будет всего лишь жестянкой с компом в голове, так программа, написанная программистом, будет всего лишь программой, сколь угодно продвинутой. Но если в Сеть запустить оцифрованного человека – о, это совсем другое, Арсен. Другой уровень возможностей.

«Правда».

– Когда я в Сети – я программа?

– Когда ты в Сети, ты цифровой.

– А ты сам?

– Что – я?

– Когда ты в Сети?

– Я всегда в Сети, – помолчав, признался Максим. – Часть меня, во всяком случае. Но я не компьютерный супермозг, как это могло бы показаться читателю комиксов.

«Правда».

– А кто ты?

– Преобразователь. Трансформатор. Транслирую материальное в идеальное и обратно.

«Правда».

– Э-э-э…

– Волшебник, – Максим улыбнулся.

«Неправда».

– Ты умеешь воскрешать мертвых? Поворачивать время вспять? Ты можешь дать людям сейвы, чтобы они сохранялись, а потом могли вернуться к сохраненной… игре?

– А ты хотел бы?

– При чем тут я! У Ани брат погиб, вся жизнь пошла кувырком… Слушай, Максим, а если Ане подсадить «вероятностного червя», чтобы этот ее брат не упал с балкона? Ведь была такая вероятность, очень высокая?!

– Тогда не будет Ани. То есть будет другая, а эту придется навсегда удалить… с диска. Как твою вероятную сестру, которая родилась вместо тебя, прожила двенадцать… или сколько там… лет и верила, что вот этот мир, где она существует, и есть единственный.

– Прекрати.

– Прекратил, – Максим печально кивнул. – Как соотносятся всемогущество и воля, по-твоему?

– Не имею понятия.

Автомат с горячими напитками выдал одну за другой две порции кофе, Максим перелил из пластиковых стаканчиков в фарфоровые чашки и осторожно перенес на подоконник.

– Всемогущему нечего делать и нечего желать. Вот тебе, например. Ну слетал ты в Лондон, слетал в Париж. И что?

– Везде одно и то же.

– Правильно. А вот если бы ты купил себе билет на последние деньги, поехал на автобусе через всю Европу, рано утром на бензозаправке в чистом поле умывался бы из шланга ледяной водой, после ночи в духоте и тряске, без сна… Вот тогда ты был бы счастлив, понимаешь?

– Нет.

– Тогда я поясню на примере программы «Чиксы»…

– Не надо! – спохватился Арсен. – Я понял!

– Отлично. Тот, кто все может, не хочет ровно ничего. Тот, кто может почти все, почти ничего не хочет. Тот, кто ничего не может, – хочет всего, хочет со страшной силой, но он ведь не может, понимаешь?

– Бедняга.

– Счастливчик, ему есть куда расти… А всемогущему хуже. Его могущество вытеснило волю, он ничего не хочет и оттого в депрессии. Как, по-твоему, бороться со всемогуществом?

– Утренней зарядкой.

– Игрой, Арсен. Игрой. Искусственно устанавливаемыми правилами. Если футбол – то, будьте добры, руками мяч не хватать. Если перетягивание каната – то обходитесь без трактора. Если шахматы – то ладья ходит только по прямой, а конь – буквой Г. Ты скаль зубы, это правильно, такие вещи всерьез говорить неприлично… Как тебе нравятся эти чашки? Позорище с нашими пластиковыми стаканами, видно, что нет женщины в офисе. Ты мог бы, как младший, тоже проявить инициативу, а не ждать, пока я пойду и куплю эти чашки… Как они тебе?

– Чашки как чашки, – сказал Арсен.

– Это не творческий подход, – строго заметил Максим и добавил без паузы: – Ты, конечно, решил, цифровой, что информационная среда для тебя – теплый и добрый океан?

– Мне понравилось, – признался Арсен.

– Я на то и рассчитывал. Но самоуверенным не будь. Ты, по уровню возможностей, – дачник в прогулочной лодочке. Когда штиль, и у берега, и с инструктором – чудо. А чуть пойдет волна, или лодочка треснет, или инструктор отвернется…

Максим помолчал и начал другим тоном, очень серьезно:

– Я прошу тебя, цифровой, не шариться в Сети без присмотра. Потому что там обитают в том числе злые демоны. А ты совсем неопытный, цифровой.

– По-моему, уже опытный, – сказал Арсен.

Максим грустно улыбнулся:

– У тебя стоит аварийка на экстренный возврат. Но это, во-первых, неприятно и вредно. А во-вторых… я не уверен, что наши шпионы-конкуренты не изобрели еще утилиты, позволяющей блокировать твою аварийку. Я предупредил.